Я, робот (Иллюстрации В. Остапенко) - Страница 87

Умри вы сейчас, возможно, потеряли бы ну сорок, а то и меньше лет жизни. Я же потерял бы не меньше полутораста лет. Поэтому в нашей цивилизации важнейшую роль приобретает жизнь индивидуума. Уровень рождаемости у нас низок, а рост населения строго контролируется. И чтобы обеспечить наилучшие условия существования для каждого человека, мы поддерживаем определённое соотношение между количеством людей и роботов. Естественно, что мы тщательно отбираем умственно и физически неполноценных детей, не давая им достигнуть зрелого возраста.

Бейли прервал его:

— Значит, вы их убиваете, если они не…

— Если они не соответствуют требованиям. Совершенно безболезненно, заверяю вас. Вас это шокирует, так же как нерегулируемое развитие землян шокирует нас.

— Оно регулируется, доктор Фастольф. Каждой семье разрешается иметь определённое количество детей.

Доктор Фастольф снисходительно улыбнулся.

— Определённое количество любых детей, а не здоровых детей.

— Но кто решает, каким детям жить?

— Вопрос довольно сложный, и на него сразу не ответишь. Когда-нибудь мы с вами поговорим об этом подробнее.

— Ну так в чём ваши трудности? Похоже, что вы довольны свои образом жизни.

— Он стабильный. Вот в чём беда. Он слишком стабильный.

— Вам не угодишь, — заметил Бейли. — Мы, по-вашему, стоим на пороге невообразимого хаоса, ваши же порядки слишком стабильны.

— Стабильность может быть чрезмерной. За два с половиной столетия ни один из Внешних Миров не пытался осваивать новые планеты. Этого не предвидится и в будущем. Мы живём слишком долго и в слишком хороших условиях, чтобы рисковать.

— Быть может, это и так, доктор Фастольф. Но вы-то прилетели на Землю? Вы рискуете жизнью?

— Конечно. Среди нас есть люди, мистер Бейли, которые считают, что прогресс человечества стоит такого риска. К сожалению, нас пока мало.

— Ладно. Мы, кажется, подходим к самому главному. Какую роль в этом играет Космотаун?

— Пытаясь увеличить на Земле количество роботов, мы стремимся нарушить равновесие вашей экономики.

— Так-то вы собираетесь нам помочь! — Губы Бейли дрогнули. — То есть вы хотите, чтобы становилось всё больше уволенных, заменённых роботами и деклассированных?

— Отнюдь не из-за жестокости или бессердечия, поверьте мне, — убеждал его доктор Фастольф. — Эти смещённый, как вы их называете, составляют ядро будущих переселенцев на другие планеты. Кстати, вашу древнюю Америку открыли корабли, экипажи которых были укомплектованы преступниками. Разве вы не видите, что город бросает смещённый на произвол судьбы. Терять им нечего, но, покинув Землю, они завоюют себе лучшую жизнь.

— Но из этого ничего не получается.

— Пока — нет, — грустно согласился Фастольф. — Что-то здесь не так. Всему виной отвращение землян к роботам. А ведь именно роботы могут сопровождать людей, помочь им устроиться на необжитых планетах, и наконец, освоить их.

— Ну и что потом? Новые Внешние Миры?

— Нет. Внешние Миры появились на Земле ещё до возникновения стальных городов. Новые же колонии будут созданы людьми, которые жили в крытых городах и к тому же знакомы с культурой С/Fе. Это будет синтез того и другого, своего рода гибрид. Если же оставить все по-старому, то вскоре начнёт разрушаться земная цивилизация, а несколько позднее наступит черёд медленного загнивания и распада культуры Внешних Миров. Новые колонии несут что-то свежее, так как будут сочетать в себе то лучшее, что есть в обеих цивилизациях. Их благотворное влияние на более старые миры, включая Землю, поможет и нам зажить новой жизнью.

— Не знаю, не знаю… Все это очень туманно, доктор Фастольф.

— Да, это мечта. Поразмыслите над этим. — С этими словами космонит резко встал на ноги. — Я провёл с вами больше времени, чем намеревался. Кстати, больше, чем положено с точки зрения безопасности здоровья. Вы разрешите мне оставить вас?

Бейли и Р. Дэниел вышли наружу, и снова сверху, но под другим углом на них лились потоки солнечного света, теперь уже более жёлтого оттенка. У Бейли возникла неясная мысль: «Как выглядит солнечный свет на другой планете? Может быть, он не такой яркий и слепящий? Может, там он более приятный?» Другой мир? Безобразный космонит с оттопыренными ушами наполнил его странными мыслями. Интересно, пришлось ли однажды докторам с Авроры задуматься над тем, оставить жизнь ребёнку, по имени Фастольф, или нет? Не слишком ли он безобразен? А может быть, внешность вообще не принимается в расчёт? В каких случаях отталкивающий вид считается уродством и какие виды уродства…

Но как только исчез солнечный свет и они вошли в первую дверь, ведущую к душевым, настроение у него изменилось.

Бейли в отчаянии затряс головой. Всё это чепуха. Заставлять землян эмигрировать и устраиваться на новом месте! Какая чушь! Чего они в действительности добиваются? Ответ на это найти ему не удалось.

Служебная машина медленно катилась по проезжей части коридора. Бейли вновь почувствовал себя в реальном мире. На правом бедре он ощущал тёплую, успокаивающую тяжесть своего бластера. Таким же теплом и спокойствием повеяло на него от шумной, бурлящей жизни огромного города.

В тот момент, когда они въезжали на его территорию, Бейли почувствовал какой-то странный, едва уловимый запах.

«Это пахнет город?» — удивился он.

Он подумал о двадцати миллионах человеческих существ, загнанных за стальные стены огромной пещеры, и в первый раз в жизни почуял их запах своими ноздрями, омытыми чистым наружным воздухом.